Клинцов Михаил Сергеевич

В годе Николаеве, известном своим историческим прошлым, в семье рабочих -корабелов проживал мальчик Миша Клинцов. Ничем особенным он не отличался от своих сверстников: любил читать, мечтать, проводить время на берегу моря.
Когда началась Великая Отечественная война Мише исполнилось 16 лет. Как все юноши того времени , испытывая чувство патриотизма, он хотел воевать с врагом, но в боевые части Красной Армии, как известно, подростков не брали. А тут отступление, хаос, неразбериха. Семья Михаила осталась в оккупации. Когда в город пришли фашисты, Михаил испытал на себе все прелести так называемого «нового порядка»: всеобщий дефицит продовольственных и промышленных товаров, приказы и объявления разнообразного содержания, в которых на неисполнение всегда было одно наказание – смертная казнь. Видя все это, Михаил и не предполагал о тех тяготах, мытарствах и мучениях, которые ему еще предстоит перенести.
Все началось с того, что согласно разнарядке оккупантов, старший брат Михаила должен был быть отправлен на принудительные работы в Германию. Будучи об этом извещен, он стал скрываться, не ночевал дома. Однажды в дом Клинцовых нагрянули полицаи. Видя отсутствие разыскиваемого, они в отместку и для количественного счета, силой увели с собой Михаила. Таким образом, ничего не подозревающий паренек в один миг стал невольником.
По прибытии в Германию, Миша был определен в лагерь для остарбайтеров, но не могла его душа смириться со скотским обращением, принудительным трудом в пользу врага, ограничением свободы, и мальчик решил бежать. Подыскав себе напарника и поразмышляв о плане побега, они сбежали чересчур тепло одевшись, чем привлекли к себе внимание окружающих. Им и уйти-то далеко не удалось: были задержаны полицией, а после непродолжительного допроса, сочетавшегося с побоями и истязаниями, для назидания другим пленникам, Михаил был отправлен в лагерь смерти Маутхаузен. А здесь, вместе в группой узников он был направлен в «баню» (именно так называли эсесовцы место умерщвления непокорных). В большом помещении по периметру были расположены распылители, по которым подавалась холодная вода. Учитывая зимнюю стужу, процесс истязания продолжался до полного охлаждения организма узников, вплоть до наступления смерти. После этого, тела замученных сжигали в крематории. Вновь прибывших на казнь, выстроили непосредственно перед зданием — морозильником, и, возможно, что-то шевельнулось в душе конвоира –эсесовца, он скомандовал:
— Ты, малый (Миша был маленького роста), вон из строя!
Повторять команду дважды не требовалось: к этому времени Миша не только понимал, но и свободно изъяснялся на польском и немецком языках. Вместе с тем он и не предполагал, что попадет из огня, да в полымя. Группу узников, куда входил Миша, отправили в филиал Маутхаузена, где на них начали ставить опыты и эксперименты медицинского характера. Подопытным узникам вводили шприцами различные препараты и в дальнейшем осуществляли медицинский контроль за их общим состоянием. Тех, кто лишался сознания, падал в обморок, выносили из барака, и. больше о них ничего не было известно. Передвижение ограничивалось стенами барака. И даже после этого кощунственного, античеловеческого эксперимента Миша остался жив, только стал замечать резкие и глубокие провалы в памяти, которые не покидают его и сейчас.
Близился конец войны, гитлеровские преступники тщательно пытались, путем зачисток и ликвидаций неугодных свидетелей, замести следы своей античеловеческой деятельности. Михаил чудом остался в живых и был освобожден американцами. Тогда, сделав общую перепись узников, граждан СССР, переправили их через реку Эльбу и передали войскам Красной Армии. Но представителям красной армии недосуг было заниматься бывшими узниками (к их счастью, вероятно, и Особому отделу было тоже не до них). Посмотрев на обессиленных, больных дистрофией людей, им дали команду добираться домой, на родину, своим ходом. Даже не выдали каких-либо документов, удостоверяющих их личность. Далеко уйти от места освобождения Михаил, увы, уйти не смог. Случилась ситуация почти анекдотичная. По пути домой он был остановлен военным патрулем. После расспросов-допросов, последовало:
— А кой тебе годик, милок, миновало?
Так как Михаилу уже было 19 лет, то, несмотря на его расшатанное пленом и мытарствами здоровье, он был призван на действительную военную службу. И только в 1947 году он вернулся в отчий дом. Кроме того, проходя срочную службу, он не раз сталкивался с намеками, что, дескать, работал на врага. И эти слова преследовали его впоследствии по всей жизни.
(Следует напомнить о том, что во все времена русско — японской войны 1905 года все пленные были встречены на Родине героями и даже получили за страдания награды, очередные военные звания.)
После увольнения со службы Михаил Сергеевич поступил и закончил, Лесотехнический институт, работал, преподавал в детских домах и интернатах, а главное – всегда пользовался почетом и уважением, как мастер на все руки. Единственное, кого он не может терпеть, так это бездельников, пьяниц и праздношатающихся.
Вот таким я его повстречал и очень ему признателен за всестороннюю помощь и поддержку, которую он мне оказывал и оказывает.

Павел Макаров для «Репортера»