Жерновников Владимир Афанасьевич

Родился 1 мая 1924 года. 23 или 24 октября Харьков был взят немцами, и начали они здесь строить новую жизнь, как говорили они, «Новую Европу». Конечно, кушать нечего было. Все забирали. Не было ничего. Мы брали одежду свою и ходили менять. Мы отдавали свою одежду крестьянам. Они отдавали нам за это пшеницу или кусок хлеба. Ничего не продавали, ничего. Базары, конечно, были. Но там же было все дорого, и русские деньги не ходили, а ходили «дойчмарки», их же у нас не было. Значит, мы только меняли. Отдавали одежду или туфли, носки, чтобы как-то прожить.
В январе 1942 года был угнан в Германию на принудительные работы. Они погрузили нас в товарные вагоны, не отапливаемые. Кругом солдаты, как заключенных повезли. Хлеб давали на четверых. Каким был хлеб во время войны — наполовину из опилок. Зима 1941-1942 гг. была холодной. Мороз был 28-30 градусов, и только хлеба буханку на сутки кинут, на четверых. И мы его там топором разрубим и сосем хлеб. Выходить в туалет только два раза в сутки. Утром где-то останавливались на полустанке, кругом конвой. Это было утром и вечером. Туалета не было, вагоны же товарные. В нашем вагоне никто не умер, а в других умирали, потому что холод страшный.
Я очутился в лагере для «остарбайтеров» в городе Киле и там должен был работать токарем на фирме «Аншютц». В мае 1943 года я решил бежать. Меня арестовали в Гамбурге и доставили в тюрьму Фульсбюттель, а оттуда я был переведен в «воспитательно-трудовой» лагерь Вильгельмсбург. В июне 1944 года я прибыл в концлагерь Нойенгамме и получил лагерный номер 42225.
Моего друга Виктора Штанко определили в престижную команду, называлась она «Ангора». Там был капо бибельфоршер, форарбайтеры были бибельфоршер. Они были не как бандиты, относились хорошо даже к русским. И Витя стал работать в команде «Ангора». Когда он увидел, в каком я состоянии, он мне пообещал устроить в эту команду. Но устроиться туда было не так просто: надо пройти через шрайбштубу. Он обо всем договорился и утром на аппеле сказал, что я встану в их команду. Когда капо делал рапорт, меня посчитали, и я встал в эту команду. «Ангора» — это крольчатник. Наше дело было ухаживать за кроликами, Там, в основном, работали немцы, но были и русские: я, Витя Богомолов, два врача. В нашей команде было 30 человек, из них 8 русских. Я всю жизнь должен благодарить Витю Штанко, который спас меня от верной смерти. Потому что там можно было брюквы наесться, сколько хочешь. А жизнь в лагере — это только поесть. День и ночь хочется есть, а там брюквы хватало.
Отношение к русским стало к концу войны уже получше. Их не так били, но все равно относились хуже всех. Я не националист. Было там всем плохо, но русским — хуже всех. Мы ничего не получали из посылок. Нам никто не помогал. Поэтому больше всего погибло русских: из-за голода, из-за зверских испытаний. Нам никакой поддержки не было.