Святенький Александр Иосифович

Родился 5 мая 1925 года. В 1941 году наш город Бердянск был оккупирован войсками Гитлера. Мне было 17 лет. Я и мои товарищи решили писать листовки против оккупантов и всюду расклеивать по городу. Но был один изменник. С его помощью нас арестовала СД. Был допрос, били плетью так, что кожа на нас не выдерживала. Было очень больно и страшно, но мы не признавались. Нам был зачитан приказ офицера СД: за подрыв против армии Гитлера высшая мера наказания. На центральном рынке повесить. И тут же одели наручники. Нас посадили в машину утром рано и повезли три солдата СД. Рынок проехали, привезли в парк, сняли нас с машины, сняли у меня наручники, дали лопату и заставили копать яму.
Меня всего трясло: мы, молодые, уходили из жизни, оккупанты смерть нам принесли. Подвели моего товарища к яме и выстрелили из пистолета в голову, он упал в яму. Меня заставили засыпать его грунтом. Потом меня заставили копать рядом еще одну яму, мне сказал полицай: «Это твой дом». Забрали у меня лопату, надели наручники, посадили в машину и повезли опять в здание СД. Опять был допрос, но я не признавался.
Тогда надели наручники и повезли в городскую полицию. Просидел я в темной комнате без еды трое суток. Когда меня выпустили домой, меня предупредили, чтобы я каждый день приходил, два раза на день, утром и вечером, отмечаться, и если не приду, то меня расстреляют. Расстреливали очень много. Почему меня не расстреляли, оставили? Им нужно было, вероятно, очень что-то важное выследить и задержать.
Я стоял первый на учете в полиции, и когда шел отмечаться, думал, что домой не вернусь. Когда я пришел отмечаться в полицию Бердянска в мае 1942 года, то был схвачен солдатами СС. Посадили в машину, там уже были люди, в основном, молодежь. Увезли на ж.д. вокзал, посадили в товарные вагоны с охраной — солдатами СС — и отправили в Германию. Привезли в город Магдебург. Там меня одного сняли и повели в лагерь.
В Магдебурге я должен был работать на заводе «Крупп». После попытки бегства попал сначала в тюрьму в Магдебурге, а потом в концлагерь Заксенхаузен. Спустя короткое время я был оттуда осенью 1942 года перевезен дальше, в концлагерь Нойенгамме. Мой лагерный номер был 9403.
Работа была — рыть судоходный канал. Инструмент — это лопата и носилки, изготовленные из дерева. Ряд узников с лопатами с низа и до верха канала роют грунт и кладут на носилки, и так идут с носилками. Как конвейер. А за нами сзади стоят в метрах 10-15 солдаты СС и капо, в руках у них плеть или палка, или шланг, и только кричат: «Давай, быстро!» И если пол-лопаты копнул грунта, то подходит солдат, бьет по голове или по плечу. Вот так мы работали, строили канал. Климат — каждый день дождь, туман. Сушить одежду негде было, мокрую одевали на следующий день. Так простуживались и быстро заболевали. На лице у меня на правой стороне щеки был огромный нарыв. Подошел ко мне офицер СС, спросил, что болит. Я показал — ноги пухлые и на щеке огромный нарыв. Он опустил свою руку в карман и достал складной нож, открыл лезвие и тут прямо на плацу пырнул ножом мне в этот нарыв и разрезал. Я не помню, меня отвели в барак с разрезанной щекой, и так у меня остался шрам. Это оставил мне на память нацист из Нойенгамме. Как бреюсь, так и вспоминаю концлагерь Нойенгамме.
После заболевания туберкулезом я был 17 сентября 1943 года переведен в Дахау и там в конце апреля 1945 года освобожден американскими войсками.
Когда приехал в свой город Бердянск, я его не узнал. Каратели его сожгли. Мать мне рассказала, что перед приходом Советской армии населению города дали приказ всем уходить из города. Кто останется — будет расстрелян. Каратели разбивали двери и рамы окон, обливали дома бензином и поджигали. За несколько дней сожгли город на 82 процента, а население строили в колонны с детьми, кто что мог взять с собой, в сопровождении солдат СС и полицаев, чтобы никто не удрал, и в степь. Вот у меня все началось с нуля дома.