Бобко (Остапенко) Мария Васильевна
До войны наша семья, в которой было 7 детей (двое умерли в малолетнем возрасте от голода), проживала в семье Красная Знаменка Кременчугского р-на Полтавской обл. Семья считалась малообеспеченной. Отец работал о найму, остальные были на его иждивении.
Началась война, вскоре немцы оккупировали и Кременчугский район.
Летом 1942 года к нам в хату зашел полицай с немцем, чтобы забрать меня и отправить в Германию, так как товарный поезд уже был готов к отправке. Осенью забрали и мою сестру Матрену. К окупантам я и мои соотечественники относились враждебно за их жестокость, за принудительный угон в Германию, за их «новый порядок» и многие-многие другие надругательства над нашими людьми.
Везли нас, как скотину. По пути в Германию завезли в пункт санобработки в г.Перемышль (Польша). Одновременно всех (девушек и партней) раздели до гола, подстригли, «пропарили» под горячим душем, выдали другую, старую, санитарно обработанную одежду, погрузили в товарные вагоны и под охраной состав отправили дальше, в Германию.
Привезли в г.Бремен для работы на авиационном заводе. Я была разнорабочей, убирала мусор, собирала в кучи обрубки железа и прочее. Условия жизни были тяжелыми. Жили в деревянных бараках. Содержали нас под стражей и на работе, и в лагере. За работу не платили. Кормили похлебкой из брюквы и шпината. Хлеба давали по 200 грамм в день плохого качества. Охранники относились к нам по-звериному, но были и хорошие немцы, такие, как переводчица Марихен и мастер Ганс. В город нас не пускали. Медицинская помощь не оказывалась.
Разрешалось переписываться с родными и даже получать посылки весом 200 грамм.
Освободили нас союзники. Поселили в солдатские казармы, дали одежду, обувь, стали хорошо кормить.
После возвращения на Родину я и другие бывшие узники фашизма проходили проверку НКВД, нам выражали открытое недоверие.
Вернувшись в родное село, я его не узнала. Село было сожжено фашистами, сгорела и наша хата. Отец жил в землянке. Вскоре вернулась из Германии и моя сестра. Все родственники и близкие остались живы.
В глазах местных властей, прежних друзей и односельчан я считалась изменницей, фашистским прихвостнем. Пребывание в тяжелых условиях фашистской неволи отразилось на моем здоровье, я много болела.
Мне не довелось получить образование, необходимость зарабатывать на кусок хлеба не давала возможности учиться. В настоящее время живу с мужем, оба пенсионеры.