Зубарева (Калайда) Анна Афанасьевна

Родилась в г.Золочев Харьковской обл. 30 июля 1921 года. Отец — рабочий харьковских предприятий, участник Первой мировой войны. Ранен в легкие, работал разнорабочим. Мать работала в колхозе, иногда и ночевала на стане. Кроме меня были еще младшие брат и сестра, поэтому я была и хозяйкой, и нянькой. Потом нас пригласила жить к себе тетя (сестра отца). Она была инвалидом, муж ее работал в колхозе конюхом. В г.Золочеве я закончила 10 классов и поступила в ХПИ, но проучилась лишь 1 курс, вынуждена была уйти, так как ввели плату за обучение. Поступила на курсы преподавателей русского языка и литературы, которые окончила в июле 1941 года. Направили меня на работу в с.Савинцы Харьковской обл., но работать не пришлось, мобилизовали копать окопы и противотанковые рвы. Вот там я и познала ужасы войны (бомбежки, листовки, которые сбрасывали немецкие самолеты). В листовках писалось так: «Русские дамочки, не копайте ямочки. Пройдут наши таночки — зароют ваши ямочки!» Но разве мы в это могли поверить? Мы были патриотами своей страны.
Оттуда я пришла пешком к матери, но в Золочеве были уже немцы. Не всех они грабили, но нас не миновали. Забрали у нас уток, но случилось так, что ночью у них был бой с нашими войсками, и наши утки утром пришли домой. Потом, чтобы не забрали в Германию, я пряталась у другой тети на хуторе Бугаи. Но в июне 1942 года была дома, и естественно, попала в облаву. Забрали и мою сестру, которой едва исполнилось 16 лет. Нас привезли на станцию, кажется, Лосево. Из Харькова долго везли в товарных вагонах под охраной и высаживали частями (мою сестру высадили в Вупертале). Меня же не высадили, довезли до г.Триер. Нас, 5 человек, там взяла сестра, теперь уже не помню ее имени, кажется, старшая в Евангелькранкенгауз. Так мы оказались в этом учреждении. Четверых девушек определили на кухню, а меня — убирать помещение , где жили сестры, зал, где они проводили религиозные мероприятия, он же служил и столовой. Еще я помогала в прачечной. Жили мы во дворе в 2-этажном доме. Четверых девушек, которые работали на кухне, поселили на 1 этаже в одной комнате, а меня — на втором этаже с девушками, которые работали на этажах. Потом привезли (или привели) еще женщину с завода (от нее мы узнали, что часть наших, с которыми я ехала вместе в поезде, работает на заводе). Тогда меня и новую женщину (ей было далеко за 30 лет) поселили в бывшую проходную у ворот.
С городом и его окрестностями мы познакомились с помощью сестер, которые водили нас в город (они относились к нам очень гуманно). В дальнейшем нам разрешили в воскресенье и самим выходить за пределы больницы, но обязательно со знаком «ОСТ». В лагере в городе жили и мои земляки (работали на заводе). Один раз девушка, которая работала на этаже, повела меня в кино. Мы смотрели фильм «Гольден штадт», как мне помнится, о Праге. К нам относились участливо, особенно сестры. Да и шеф-повар Фрида — строгая, но иногда нам (на день рождения) выделяла кусочек вкусного пирога. С больными, т.е. ранеными солдатами, мы не общались.
В августе 1944 года меня и других отдали бауэрам в сельскую местность. Я испугалась, что останусь в Германии, и тут же убежала. Возвратилась в Триер, где меня встретили полицаи, посадили в тюрьму за побег. Нас из камеры водили под конвоем на работу, разливали уксусную эссенцию, после чего долго слезились глаза, я стала хуже видеть и меня отправили в лагерь на завод, в 15-17 км от Триера. Через 2-3 дня этот завод (не помню названия) отбили американцы и англичане.
Мы разбежались кто куда. Нас пригласил один житель Люксембурга в Люксембург, где устроил убирать дом и магазин мясника. Девушка, которая была со мной, осталась работать, а я хотела скорее домой и отправилась в лагерь г.Люксембург. Там были как остарбайтеры, так и наши военнопленные, один из которых увез меня на Урал. Но это было потом. Нас обещали отправить морем, но почему-то сначала увезли во Францию в лагерь г.Бордо, а потом через всю Европу повезли на Восток. К родителям в Золочев я возвратилась в августе 1945 года.
По возвращении проходила так называемую фильтрационную комиссию. Вот тут я и пожалела, что вернулась. Нас допрашивали как изменников родины, называли всякими нецензурными словами, даже немецкими овчарками (это слова следователя Петренко, которого потом уличили, что он был сам при немцах полицаем, убил человека, завладел его документами, а жена погибшего все это выявила). Я же в конце 1946 года уехала на Урал, так как за мной заехал один из бывших военнопленных. Уехала в с.Аряж Куединского р-на Пермской обл., где устроилась в Аряжскую участковую больницу на должность медсестры. Сдала экстерном экзамены. И так проработала там 33 года. Муж умер в 1975 году от инсульта. С 1980 года живу в Харькове.