Витько Петр Іванович

Родился 8 ноября 1926 года. В 1941 году мне исполнилось 14 лет, окончил 7 классов, впереди – каникулы. Однако не все проходило, как планировалось. 22 июня (страшное слово) – война, 3 июля проводили отца на фронт. А 17 августа 1941 г. в Никополе уже хозяйничали немцы. Новые слова: полиция, жандармерия, гестапо, бургомистр – все это уже давно забытое в нашем сознании. Начиналась новая жизнь.
Немцы сразу же начали наводить новый порядок: обязательная регистрация с обязательной еженедельной отметкой. Осенью начались первые отправки молодежи в Германию. Мне не хотелоь уезжать из дома, и я ушел из Никополя в село Глуха, где мы жили до 1932 г. Там я работал в колхозе им.Коминтерна ездовым до октября 1943 г. За это время мне дважды удавалось избежать отправки в Германию. Приближался фронт и немцы особенно усердствовали в вылавливании молодежи и отправке в Германию. В обиходе укоренилось такое слово – облава. Именно с помощью облавы немцам удавалось исполнить количество отправленных в Германию. Пришлось уйти из родного села и прятаться у родных и близких в Новокиевке и на Марганце. Но это было не простое дело в то время. За укрывательство близкие люди могли пострадать вплоть до расстрела. В ночь на 25 октября 1943 г. мы с двоюродным братом решили вернуться домой. Вышли где-то часа в 3 ночи и удачно вышли из города в степь. Шли вдоль посадки, т.к. она скрывала нас от посторонних глаз. Однако нам не повезло – мы наткнулись на зенитную батарею немцев. Нас задержали и до рассвета держали на этой батарее. С рассветом нас посадили на телегу и в сопровождении автоматчика сдали в СД г.Марганца. СД и гестапо находились в одном здании. Как только нас привезли в СД, сразу же был проведен допрос. Как проводились допросы в СД и гестапо, знают те, кому пришлось это пройти. Где мы спустились, куда шли, какое задание, с кем должны встретиться – вот небольшой перечень вопросов, на которые мы должны были ответить. Основным аргументом гестаповца, который нас допрашивал, был кулак и дубинка. Больше часа проводился первый допрос. Продержали нас в СИЗо СД 2 недели. Каждый день в одно и то же время на допрос. Одни и те же вопросы и тот же способ выбивать ответ – кулак и дубинка. Заканчивался допрос одним и тем же обещанием – завтра мы вас расстреляем и никто не узнает, куда мы девались. В конце второй недели утром нас двоих и еще 8 человек из других камер построили в затылок друг другу и в сопровождении двух автоматчиков и собак повели за город. Мы знали, что место расстрела — это большая круча за городом. Однако нас повели дальше и у нас появилась надежда, что на этот раз пронесет. Нас привели в лагерь военнопленных. Это был настоящий концлагерь – двойное ограждение из колючей проволоки, вышки по периметру лагеря и жестокая охрана. Два длинных месяца я провел в этом лагере. На рассвете подъем. Вынести умерших за ночь во двор лагеря. Затем черпак баланды и на целый день на работу – грузили марганец на платформы. Возвращались в лагерь вечером. Снова проверка на плацу в любую погоду – дождь со снегом, ветер, мороз. Одежда замерзает прямо на теле.
И еще одна достопримечательность этого лагеря – на нас обрушились полчища вшей. Они разъедали тело до крови – белье присыхало к ранам и каждый раз его приходилось отрывать. За 2 месяца немцы ни разу не дали возможности хотя бы помыться, не говоря уже хотя бы о какой-то санобработке. В конце декабря ночью был объявлен подъем и построение на плацу. В этот раз было проведено отделение военнопленных от гражданских. Военнопленных пешком погнали в сторону Никополя, а нас, гражданских, передали под охрану калмыкам и погнали на вокзал. Эта охрана была в десятки раз хуже, чем немцы. Верхом на лошадях, с плеткой в руках, они гнали нас на вокзал хуже, чем какой-нибудь скот. Всю дорогу над нашими головами свистели нагайки. Многим удары приходились по лицу и кожа лопалась от этих ударов.
В двухосный телятник загоняли до 60 человек. Это было 2-3 декабря 1943 года. За трое суток поезд проехал путь от Марганца немногим дальше Кривого Рога. Через трое суток первый раз остановили эшелон в степи и по очереди открывали вагоны. Это дало возможность выбросить умерших и почистить вагон, так как туалет был тут же, около двери. Удалось набрать немного снега, т.к. за это время не дали ни разу воды.
Морозы в это время были очень сильные. Везли через всю Украину в течение 10 суток. 4 января 1944 г. нас привезли в Перемышль, где дали возможность помыться и пройти санобработку. И снова погрузили в вагоны и повезли в Германию – Франкфурт-на-Одере. Там был большой пересыльный лагерь. Я уже практически без посторонней помощи двигаться не мог – обморожены обе ступни и воспаление легких. В лагере друзья разыскали врача (из таких же узников, как и мы). Он осмотрел ноги, послушал легкие и в единственное утешение он сказал, что если обморожение не задело кость, все пройдет. В отношении воспаления легких он сказал, что вся надежда на мою молодость. Две недели в этом лагере были спасением. Нас никуда не брали, покупатели брали только тех, кто пробыл в этом лагере не менее 2-х недель. После душа и санобработки у нас уже не было ни имени, ни фамилии – на шею железная цепочка и номер. Если нужно было отобрать какое-то количество людей, объявляли по лагерю: номер с такого-то по такой-то и все.
Покупатель, который выбрал нас, был из управления шахтных лагарей. Нас отобрали человек 300 и погрузили в вагоны, и повезли в Силезию, на шахту. В 16 лет меня загнали в шахту, под землю, на глубину от 370 до 720 м. Там, в забое я работал в паре с французом – 22-х летним парнем Роне Лароном. В шахту первыми опускали военнопленных и нас, вывозили на поверхность в последнюю очередь. Таким образом под землей мы находились до 12 часов в сутки.
Февраль 1945 г. Фронт все ближе. Хозяева шахты решают эвакуировать лагерь – пешком нас погнали на запад. Было много снега. На ногах деревяшки. Снег налипает на такую обувь и вымораживает ноги. Многие не могут идти, а идти надо, не можешь – пристрелят. После трех дней такого марша мы решили бежать. Первый раз это было в деревне Драйлинде. Почти 10 дней мы наслаждались свободой на брошенном подворье – хозяин сбежал на запад. Однако наступление наших войск приостановилось и он вернулся домой. Увидел, что мы там хозяйничаем, вызвал жандармерию, и нас опять запроторили в лагерь г. Пшов (Чехословакия), и вновь шахта и условия еще хуже, чем прежде. Через неделю мы снова убежали. На этот раз нас задержали полицаи г.Гульч и препроводили в лагерь, где работали на лесозаготовках. Это было полегче. Из этого ларегя мы ушли в конце апреля. Целую неделю мы бродили по лесу, выходили в небольшие селения в горах. 6 апреля мы спустились с гор в г.Фридланд, и утром 7 мая мы встретили наших солдат. Нам сразу же поручили конвоировать пленных немцев и татар – 7 немецких солдат и 21 татарина. Мы пригнали их в Тропнау, сдали коменданту, а нас направили в запасной полк.
Кончилась война. Служил в Германии, затем в Польше – Северная группа войск — до декабря 1946 г. Затем в г.Курган – 25 учебный танковый полк. В феврале – на Дальний восток, Приморский край, 2-я танковая дивизия, 21 тяжелый танко-самоходный полк до ноября 1950 г. Демобилизовался. Необходимо было начинать сначала. За спиной 7 классов и 23 года. Решил – учиться. За зиму я окончил 8-10 классы и поступил в Днепропетровский государственный университет на физмат. Окончил в 1956 г., получил назначение на Никопольский южнотрубный завод. Начал інженером-исследователем в центральной лаборатории, закончил начальником цеха дедастоскопии ЮТЗ. После оформления пенсии в 1986 г. продолжал работать. Общий трудовой стаж 59 лет.