Тацій (Чорнодуб) Марфа Федотівна

14 жовтня 1925 року народження, з села Андріївка Новомосковського району. Марфа тільки-но закінчила школу, коли об’явили війну. Невисока ясноока дівчина стала вчитися перев’язувати рани. Вона була найменшою в сім’ї. Батько і старший брат пішли на війну, і Марфа довго не знала, що батько загинув на Дніпрі, а брат – під Кривим Рогом. На рідній Дніпропетровщині лежать обоє. А Марфі, як і старшій сестрі Клавдії, судилася доля бранки. Прийшла осінь 1942 року, в усіх селах Новомосковського району, цього партизанського краю, була глуха, темна окупація. Та свавілля чинили не тільки окупанти, а й місцеві жителі, яких стали іменувати «поліцаї». Купчились вони по більших селах, де стояли німецькі гарнізони, боялись, що не буде їм пощади, діяли «зпідтишка», доносили на своїх же сусідів, а інколи навіть родичів. Напивалися самогону, заливали очі і їхали в села, де забирали молодь до Німеччини.
Марфу разом із 20 односельчанами привезли на збірний пункт у районі коперативного технікуму 22 грудня 1942 року. Була вона в полотняному платтячку, при собі мала небагато речей. Загнали на станції всю молодь з району в товарняки, де можна було лише стояти, присісти неможливо. Десь через тиждень з ропзодільника потрапила на радіофабрику в Адлерзгоф під Берліном. Жили дівчата в бараках, працювали важко, а їли овочеві супи, від голоду темніло в очах. Робочі – німкені підгодовували слабіших, але так, щоб не бачили конвоїри. «Не всі були звірами», — каже Марфа зараз. Коли фабрику розбомбили, бранців перевезли до міста Мюльхайме на Рурі, де вони теж працювали на фабриці. Звільнили їх американскі солдати, потім вивезли в м.Ведель і там дочекалися Перемоги.
Додому повернулись 19 із 20-х дівчат, померла від туберкульозу Шепель Валя, а всі останні вижили і приїхали в Дніпропетровськ. Та додому було нічим доїхати; не було грошей, та й не привезли дівчата нічого з Німеччини. Марфа повернулась в тому ж маминому полотняному платті. Одна з дівчат продала свої панчохи і купила білети. А вдома і радість, і горе – повернулись сестри, а от батька і брата немає.
Тяжко було Марфі після війни, вийшла заміж, та чоловік, коли дізнався, що була в Німеччині, покинув із дитиною. Пізніше переїхала в Новомосковськ, працювала все життя до пенсії на трубному заводі.
У 2002 році була запрошена з українською делегацією в м.Мюльхайме на Рурі. Коли приїхала і потрапила в місцевий музей, то побачила фотографії усіх своїх дівчат і себе на стенді, довго стояла, згадуючи і давлячись сльозами. Привітно зустріли німці делегацію, перепрошували за ту прокляту війну, що не принесла нікому користі, загинули наші та їхні люди, зруйновані держави, відкинуте назад виробництво.
Маленька дівчинка з Андріївки на Дніпропетровщині не тримає зла, вона розписалась у золотій книзі м.Мюльхайме на Рурі за те, щоб більше ніколи не повторились жахи війни, щоб був мир, спокій, злагода і достаток на всій землі.

Есть на Украине религиозный праздник «Покрова», в этот день Господь послал в подарок девочку родителям: отец — Чернодуб Федот Иванович 1898 г., мать — Чернодуб Евгения Хомовна 1898г., 14 октября 1925 года в селе Андреевка Новомосковского района Днепропетровской области. Я была третьим ребёнком:
Чернодуб Марфа Федотовна, 14 октября 1925 г.,
Чернодуб Конон Федотович, 24 августа1923 г.,
Чернодуб Анна Федотовна, 9 апреля 1919 г.
Вот так мы и жили до школьного возраста, в своё время пошли в школу. Сестра после школы окончила училище Володарской швейной фабрики, там и работала. До окончания жизни в 1997 г. А брат окончил училище з/да Петровского, но погиб на войне в 1943 г. под Кривым Рогом. Я училась до окончания 7 классов в Андреевке, а 8 класс в с. Ивано-Михайловки, 1941 г. Дольше школа была платная, и за меня мама платила за обучение 150 рублей. Папа работал в с. Хащевом ветеринаром, а затем перешел в Павлоградский 55. Мама работала в лесхозе до самой войны. Отец ушел на фронт и погиб, погиб под Кривым Рогом и брат. Война.
Война — это не мать родная. После школы у нас начались мучительные, изнурительные дни нашей юности. Забрала в радости, и эти грубые крики, незнакомые звуки истомляли душу. В селе Ивано-Михайловке был центр гестапо. Только слышно: того арестовали, того убили, били виновных и невинных.

Колодки нам сдавили ноги,
«Осты» на грудь нам полегли,
Решетка, ключ и полицейский
У нас свободу отняли.

Идем мы рано на работу,
Склонивши головы уси,
Бо до обид в очах темние,
Как среди темной ночи.

Идем мы рано на работу,
Полицейски нас ведут,
А если завтракаем в ранце,
Самого чаю нам дают.

В столовой суп мы получаем,
за него марки мы даем,
И часто часто так бывает,
Что за него друг друга бъём.

Одна девченка несчасная,

Склонила голову на грудь,
Она обед не получила,
Не может бедная уснуть.

Ой, мать, моя мамаша,
Нащо на свит произвела,
Судьбой несчасной наградила,
В страну культуры отдала.

В стране культуры нас презирают,
И везде прохода не дают,
И нами карцер наполняют,
И руссиш швайне нас зовут.

О, мама моя дорогая,
Я хлеба здесь в волю не ем,
Питаюсь одною баландой,
И силы теряю совсем.

О край ты чужой, далёкий,
Как рано ты нас разлучил,
А, может, в судьбе нам судилось,
Расстаться с родимой семьёй.

Промелькнут, и не заметишь, как года,
И с родными встречи,
Долгожданной рад,
Выйду вновь как прежде,
В наш зеленый сад.

Когда начались обвальные угоны в Германию, то мы были испуганы, молча плакали и наши родители. Этого нельзя передать словами, они не ложатся на бумагу так больно как тогда воспринимались сердцем. Это только можно почувствовать. С нашего села, когда наша очередь пришла, то насильно погнали, а мы в 3 очереди. Насильно забрали много, и на каждой телеге караулил немец. В Новомосковске в парк школы свозили со всего района, а потом в товарные вагоны погружали много, мы только в сидячей позе ехали. Посадили нас 22 декабря 1942 г. и приехали в Германию под Новый год. Выгрузили нас в лесу, санобработка и дальше базар. Нас, 20 человек женщин, взяли на радиофабрику Берлин Адлерзгоф, а жили в лагере з/да Манесман. С работой сладили, а вот с питанием очень плохо кормили, голодали, одна брюква, морковь, шпинат — голод мучил. И носили деревянный шуш на груди, носили «ОСТ» — означит, что с Украины. Нас никуда не пускали. А каждую пятницу платили 8 марок. На работу водили полицейские. А вот было нами сделано преступление: перед Новым годом мы решили приобрести ёлочку. И вышли вроде на работу, взяли одеяло и пошли в лес, выбрали маленькую ёлку, она вроде лишняя мы её срезали, замотали и принесли, перекинули через забор. Наша фабрика при бомбёжке разбита и бараки сгорели. Тогда нас перевезли в Мюльчайм на Руре, работали на фабрике АЭГ, жили на другой стороне Рура в разбитом доме. На работу водили полицаи. Освободили американцы. Не хватало хлеба, и мы ходили в магазин, просили у немок. Они собирали по немного и давали нам. Ходили воровать картошку на товарную станцию, а как получали прятали в матрасах. Тогда Мария с Днепропетровска просила, чтоб не наказывали. За воровство вешали. Работая на кухне, я украла миску с кашей и дала двум девочкам. Когда они ели, увидели немцы, и нас троих погнали возить тачками землю. При сильной бомбежке мы прятались в подвал, там было страшно. С ниже Днепропетровска одна Соня читала «Отче наш», и я за ней выучила, остались живы. Освободили американцы, перевезли в г. Везель, в военные казармы. Приехал к нам писатель Смирнов, говорит, нашего лагеря нигде нет в регистрации, сфотографировались и вскоре за нами приехали машины, повезли на вокзал и погрузили в вагоны. В Днепропетровск приехали 13 сентября 1945 года.
Приехали на станцию Губиниха, здесь повезло нам, за героем Советского Союза Шевцовым Г. приехала машина он с нашего села. Он нас привёз домой. Мама была очень рада, т. к. сын погиб под Кривым Рогом и отец. Я приехала в той юбке, что ехала, и мама нарвала слив и повезла продавать, чтоб купить мне платье. Со временем вышла замуж, и муж как узнал, что я была в Германии бросил нас с сыном. Вот так пропала моя юность и вся жизнь. Что же, разве моя в этом вина, что нас гнали очень жестоко. И власть посчитала «предатели», что работали на врага. Никто не считался с нашими мнениями. Тогда я поехала в г. Комсомольск-на-Амуре. Работала на з/де Амур-Сталь 5 лет и на Родину, в г. Новомосковск вернулась. Работала на з/де «Трубный» с 1958 г. и пошла на пенсию 1979 г. Имею троих детей, две девочки и сын. Сейчас имею 5 внуков и 2 правнуков. Дети меня понимают, кто учится, а кто работает. При реформах Горбачева о получении компенсации за наш труд в Германии. То у меня нигде не оказалось записи, и мне сказали, что денег не дадут, пока не привезу из Германии справку с места работы. Написала письмо, и ответил обербургомистр, пригласил посетить старое место работы. Совместно с 14 членами делегации поехали в Германию. Нас приняли очень хорошо. Был вечер встречи и прощания. Нас повезли в музей, там наши все были на стенде и я в том числе, 52 человека. Здесь в парке кладбище, где наших 400 человек похоронено, и немцы нашему брату поставили памятник, человек в цепях. Были мы там 8 дней. Привезла справку, и я получила первую половину. Нас сопровождали в поездке: Томас Вестфель и Дирп Шнайдер, переводчица Рената Вестватер и Вера Осадчая, в их присутствии и их обербургомистра мы подписались в золотой книге города, чтобы не было войны. Приносило радость души, что немцы так хорошо к нам обращались и на прощальном вечере просили прощение за войну и жали руку. Но это уже их внуки. Поняли вину родителей, так пожелаем им разума избирать в президенты умных людей, чтобы не было войны. Так будем благоразумны и простим эту жестокую войну, и будем избирать таких руководителей, чтобы нашим внукам не пришлось краснеть перед всем миром. Давайте будем встречаться за чашкой чая, чем с автоматами в руках. Нет войне!!!