Подольский Семен Рефилович

ПО ТУ СТОРОНУ ЖИЗНИ

Война началась, когда мне еще не исполнилось пяти лет, но я запомнил сборы отца на фронт, его проводы на вокзал.
Слово «война» мне ничего не говорило о той беде, что нам придется пережить. Поспешные сборы в эвакуацию, движение по пыльной бесконечной дороге, на подводе казались мне всего лишь неожиданной прогулкой. Когда нас окружили немцы с засученными рукавами на мундирах и автоматами наперевес и потребовали возвращаться, я столкнулся впервые с насилием и понял, что это не прогулка. А потом начался настоящий ужас: насильственный возврат домой в город Бершадь, изоляция от украинцев и всех иных национальностей, начало расстрелов невинных людей. Нас ждала участь миллионов евреев — беспощадное уничтожение.
Гетто в Бершади было организовано в августе-сентябре 1941 года. Оно почти ничем не отличалось от других гетто, создаваемых немецкими властями на оккупированной территории. Колючая проволока, жизнь в невыносимых условиях без права покидать огороженную территорию, постоянный страх за жизнь свою и близких, постоянное ощущение голода.
Дом, в котором мы находились с матерью и сестрой (а он состоял из одной комнаты, коридора, одновременно служив-шего кухней) превратился в место, где проживало несколько семей. К этому времени начали сгонять в Бершадское гетто евреев из Молдавии и Буковины.
Гетто было расположено так, что наш дом находился как раз в центре, где всегда собирались люди для решения проблем, связанных с решениями немецко-румынской администрации: отправка на работы, проведение карательных акций, а также обменно-рыночный пункт в поисках продовольсткия. Однако было и общение с внешним миром, с жителями самой Бершади и окрестных сел, украинцами, которые готовы были прийти нам на помощь. Выходить за пределы гетто каралось самым суровым образом. Но мальчишки, такие как я, лазили всюду, и тем самым оказывали помощь взрослым.
Помню, когда немцы делали облавы, а начиналось это внезапно, со стрельбой и криками, я взбирался на чердак и оттуда наблюдал за всем происходящим.
Хорошо запомнилось убежище около нашего дома. В сарае была сделана будка, которая выглядела, как туалет. Через яму был устроен лаз под хату, где помещалось много людей, прятавшихся от немцев. Мы часто там отсиживались, но мне было очень страшно и только присутствие матери успокаивало.
Врезался в память и случай, когда над Бершадью появились самолеты. Все, почему-то, разбежались с площади, а я прижался к какому-то дому и долго следил за самолетами. Какая же была радость, когда на крыльях самолетов увидел красные звезды. Как я потом узнал — уже начиналось освобождение Украины от фашистских захватчиков. Чаще проводились облавы, особенно по ночам, интенсивнее велась стрельба, чаще мы прятались в убежище.
Самый страшный фрагмент памяти: у мамы разболелись зубы, и мы не спустились в убежище, а ночью (это было в начале марта 1944 года) немцы ворвались к нам в дом и маму, как члена подпольной группы, по доносу предателя, забрали. Мы с сестрой забились в угол в тряпье, мама украдкой на нас посмотрела. Больше живой мы ее не видели. Расстреляли ее за неделю до освобождения Бершади партизанами и советскими войсками. Нам показали место расстрела. Среди откопанных расстрелянных, мы отыскали мать только по платку, обвязывающему зубы. Над телом мамы палачи так поиздевались что без содрогания и ужаса нельзя было смотреть на это.

Примечание:
В настоящее время Подольский Семен Рефилович является председателем Львовского областного отделения УСУЖН. Работает с 1994 года без каких-либо вознаграждений. Чутко относится к беде своих сотоварищей, пользуется уважением и любовью всех кто его знает и работает с ним.