Кочержина Людмила Веніамінівна

24.03.2021 перестало битися серце Людмили Кочержиної — мудрої, чуйної, світлої людини, яка знала ціну правди, честі і гідності. Світла їй пам’ять!

Перед войной

Родилась я 3 марта 1936 г. в семье студентов Днепропетровского института инженеров железнодорожного транспорта. В доме моих дедушки и бабушки в пос. Игрень (пригород Днепропетровска). В 1938 г. отец уже инженер вагоноремонтного завода получил квартиру и семья переезжает в Днепропетровск. Но каждое лето я провожу на Игрени.
Помню огромный сад, много цветов, длинную-предлинную аллею, по которой я бегу встречать родителей. Запах абрикосового варенья, которое варят в большом медном тазу во дворе на камешках. В доме постоянно кто-то проживает. По воскресеньям пироги, приезжает много гостей.
Смотрю на довоенную фотографию — большая компания в саду. Все смеются. В светлых одеждах. Мир светлых людей, светлое поколение, прошедшее через лютые испытания, но не утративших в них свое благородство и еще не догадывающихся через что предстоит пройти в очень близком будущем.
Зимой живу в Днепропетровске. Мама и папа работают. У меня няня. По воскресеньям родители ходят в кино, театр. Меня всегда берут с собой. Помню себя с папой в доме отдыха. Сцена. Я читаю стихотворение. Папа в первом ряду громко аплодирует, смеется. За кулисами девочки в белых пачках и балетных тапочках готовятся к выходу. Я заворожено смотрю на них. Любовь к балету сохранила на всю жизнь.
Война
Начало войны не помню. Смутно — проводы папы на фронт. Мы с мамой на Игрени. В доме красноармейцы. В саду вырыли щель. Вскоре красноармейцы уходят. Мигрень заняли немцы.
Перебрались в городскую квартиру. Рядом немецкая часть. Закрывать двери на замок запрещено. Немцы приносят маме кур — обработать. Мама крылышки и лапки обрезала и поставила в миске на столе. Один из фашистов заметил миску и приставил пистолет к виску мамы. Я дико кричу, обхватываю маму. Другие немцы, что были с ним, что-то ему говорят. Забирают кур и крылышки тоже, уходят. Господь помиловал.
Мама с подругой ходят в Новомосковск (приблизительно 20 км) на молочарку. Масло, творог, сметану они продают на базаре в городе. Покупают тулупы, валенки, рукавицы. Складывают в тачку, заваливают тыквой и везут в Новомосковск. Это очень опасно, я уже понимаю. Когда мама уходит в Новомосковск, целый день сижу на крыльце, жду. Полицай по нескольку раз на день приходит, спрашивает: «Где мама?» Я молчу.
Мама у плиты что-то варит, плачет. Заходит немец. Спрашивает на немецком почему плачет. Мама на русском отвечает: все из-за вас гадов проклятых. Немец достает пистолет и на русском маме говорит: «Сейчас тебя пристрелю и твой щенок останется без матери. Но запомни — не все немцы гады и впредь не болтай». Со мной истерика.
Маму преследует полицай. Приходит по нескольку раз на день. Мы никак не можем сбежать на Игрень. Приходит с Игрени мамина сестра Ангелина. Мама просит тетушку забрать меня на Игрень, самой будет легче бежать.
Игрень. Стрельба. Мы сидим в саду в щели. С нами соседи. Мамы нет. Во двор врываются карательные отряды. Всех выгоняют, кто не может идти расстреливают. Дом горит. Нас в колонне гонят в сторону Днепропетровска. Длинная колонна. Крики. Стрельба.
Холодная дождливая дорога кажется бесконечной. Я очень устала и замерзла. Через мост очень страшно идти.
Неволя
Товарные вагоны. На полу солома. Погрузили и повезли. «Путешествия» не помню. Сильно болею. Желтуха. Меня прячут, чтобы не сбросили с поезда. На одной из остановок тетушка набрала яблок. Съев яблоки я впервые не вырвала.
Баня. Нас очень долго держат голыми. Люди в панике. Говорят, что это перед газовой камерой. Я спокойна. Просто не понимаю, что такое газовые камеры.
Бог к нам милостив: находится покупатель и мы попадаем в железнодорожный лагерь в Гальдорфе.
Лагерь обнесен колючей проволокой. Деревянный барак. Нары. Мужчины, женщины, дети — все вместе. На входе в лагерь старый, рыжий с кривыми ногами полицай — охранник. На всех серые робы с нашивкой «OST». На ногах деревянные колодки. Утром колонну под конвоем уводят на работу (ремонт железной дороги), вечером приводят. Кормят брюквой, горохом, желудевым кофе. Дети предоставлены сами себе. Бегаем по мрачному, огражденному колючей проволокой двору. А за проволокой — красота неописуемая. Перед лагерем железная дорога, слева тоннель. За железной дорогой невысокие горы, покрытые изумрудной зеленью. На вершине лес. За лагерем пруд, ручеек сбегает с гор в пруд. Вдалеке за лагерем поселок. Красные крыши. Часами могу смотреть. Осень хочется за проволоку. Однажды сбежали. Рыжий кривоногий полицай загнал прикладами в зону.
Одна старушка в лагере (имени не помню, остались в памяти удивительно красивые серебристые волосы) собрала деток школьного возраста (нас трое таких: я, девочка Женя и мальчик Женя) и стала обучать нас грамоте. Чтению обучались по газете. Помню в ней был напечатан отрывок из «Евгения Онегина» — сон Татьяны. Рисунок — медведь несет Татьяну. Благодаря этим занятиям я по возвращению на Родину смогла пойти во второй класс.
От тяжелой работы и плохого питания тетушка сильно заболела. Ее перевели на другую работу — уборщицей во французский лагерь в Швебиш-Халле, но разлучили со мной и братом.
Тетушка обратилась к начальнику лагеря (помню его имя — Писенгер, так как тетушка часто его вспоминала, как своего спасителя) и меня с братом перевели в конце 1944 года во французский лагерь.
Французский лагерь в корне отличался от русского. Нет охраны, колючей проволоки. Французы перемещаются по городу без охраны и мы тоже.
Помню этот городок. Крутая улочка от лагеря ведет к речке. Над речкой деревянный мостик с крышей, дальше пройдешь опять речка. Мостик подвесной, под ним плотина.
Тетушка везет тележку, я сзади толкаю. Немец лет десяти швыряет в нас камни, кричит: «Русиш швайне».
Помню и другой эпизод. Напротив лагеря в 2-хэтажном доме живет семья. У них девочка моих лет. Приглашают меня в гости, угощают. Подарили шелковый бант в клеточку. Я заболела. У меня увеличена щитовидка. Это уже заметно. Помог Писенгер. Принес таблетки.
Весна 1945 года. Чувствуется приближение конца войны. Американцы беспощадно бомбят.
Немцы свирепствуют даже по отношению к своим: на улице на дереве повесили двух молоденьких немцев солдатиков-дезертиров.
10 апреля 1945 г. Тишина. Смотрим: в окнах немцы вывесили белые простыни. Американцы вошли в город. Мы выбежали на улицу навстречу танкам. На одном из них — очень красивая кукла. Солдат-негр подарил ее мне.
Тетушка работает у американцев. Едим вдоволь. Особенно нравится шоколад с орехами.
Летом нас передают в советскую зону г. Лейпциг. Большой лагерь под открытым небом. Не расстаюсь с куклой. Помню зоопарк.
В Днепропетровск приехали 10 сентября. На вокзале тетушка встретила знакомую. Слышу разговор: «Ангелина, ты знаешь, Симу посадили». Сима — моя мама. Что такое «посадили» — хорошо понимаю. В 1938 году в марте посадили моего дедушку. Об этом всегда говорили в семье (из справки о реабилитации: расстрелян 26 апреля 1938 года). Я не закричала, не заплакала. Я в миг стала взрослой. Все внутри сжалось, а потом куда-то провалилось. Осталась одна пустота. Исчезли все краски.
Итак, что меня ждало на Родине по возвращении? Сожженный дом на Игрени и в городе. Мама — в Магадане. Папа — в фильтрационных лагерях.
Спасибо моей незабвенной тетушке Ангелине, заменившей мне родителей.
Послевоенное время
Я поступаю во второй класс. Болезненно переношу свою отверженность. Находятся такие, что обзывают фашисткой. Очень обидно. Страшно тоскую по маме. Учусь хорошо, сильна в математике — это помогает выстоять.
Но Бог меня не оставил. После обращения в Верховный суд СССР, маму освобождают, затем и папу освободили. В сентябре 1947 года свершилось чудо: я обретаю свою семью.
Переезжаем в город. И несмотря на все невзгоды (их было предостаточно), мы счастливы. Я учусь уже в 4-ом классе. Учусь отлично. Лето провожу в пионерских лагерях. В школе моя биография неизвестна. Оканчиваю школу с медалью. Но тут уже выбора нет. Университет для меня закрыт, да и другие учебные заведения. Но мир, как говорится, не без порядочных людей. На моем пути тоже встретился такой человек — Всеволод Арутюнович Лазарян — ректор ДИИТ’а, который принимал в институт не по анкетным данным, а по уму. Я поступила в ДИИТ. Студенческая жизнь — это праздник, который на всю жизнь остался со мной. В 1959 году я окончила институт, вышла замуж, уехала в Минск. В 1960 году родила дочь. До 1971 года работаю в проектных институтах Минска. От инженера-конструктора до руководителя группы. В 1971 году мы переезжаем в Днепропетровск и я перехожу на преподавательскую работу в ДИИТ, где и до настоящего времени работаю преподавателем начертательной геометрии и инженерной графики.
1. Ветеран труда (стаж 53 года).
2. Почетная грамота за успехи в педагогической работе — 1986г.
3. Памятная медаль к 50-летию Победы.
4. Подяка від міського голови “За активну роботу по вихованню молоді”, м. Дніпропетровськ, 1998 р.
5. Почесна грамота за заслуги у сприянні розвитку університету, особисті досягнення у навчальній, науковій та виховній роботі. 2000 р.
6. Медаль “За заслуги перед городом”.
7. Орден “за заслуги” ІІІ степени.
8. Активист УСУЖН, председатель районной секции, зам. председателя Днепропетровского областного отделения УСУЖН, с 2000 года — председатель Днепропетровского областного отделения УСУЖН, с 2005 года — член бюро УСУЖН.
Моя дочь закончила ДИИТ, потом университет. Сейчас работает психологом. Внучка — студентка Киево-Могилянской академии. На месте сожженного дома на Игрени в 1962 году папа построил новый. В доме горит свет. Семья, друзья за столом под орехом посаженным моим дедушкой в 1913 году.
Все вернулось на круги своя.