Кочегарова (Карнаух) Мария Кузьминична

Родилась 12 января 1926 года в селе Капуловка Никопольского района Днепропетровской области. Меня угнали в Германию в августе 1943 года из села Сичевых Никопольского района Днепропетровской области. У нас рядом было село немецкое, там жили русские немцы, и в войну, когда немцы заняли нашу территорию, то некоторые из них становились полицаями, и вот они нас и отправляли в Германию. Привезли нас на вокзал железнодорожный в г.Никополь, там уже стоял товарный состав, и нас забрали из подвод и привели к вагонам, посадили в вагоны. А когда всех погрузили, то закрыли вагоны снаружи, и нас было там полный вагон. Так нас насобирали со всех районов полный состав, а условия были в вагоне тяжелые, там была солома, а для туалета поставлена бочка. И так нас повезли, и везли до Перемышля, и никто ни кушать не давал, ничего. А в Перемышле наш состав разгрузили в лагерь, где была комиссия, мы проходили всех врачей и даже рентген. Потом нас покормили: вареная самая кислая капуста с червями, что как посмотрела, не то что кушать, а на рвоту потянуло, а надо было кушать, т.к. хотелось есть. В этом лагере нас держали не долго, на второй день нас группами выводили и печатали документы, и как напечатают этой группе документы, выводили и помещали в барак. Нас сразу заводили по несколько групп печатать документы, а потом их главные предупредили, что ночью нас будут вывозить.
С нами была представительница немка, нас привели на вокзал и посадили в пассажирский поезд в один вагон, и там других людей не было, только наша группа, и нас повезли, не знаем куда. Мы ехали сутки, нас нигде не пересаживали и привезли утром, когда начало рассветать, в город, мы еще не знали, как этот город назывался. Там нас ждала машина на вокзале, эта представительница немка отобрала 30 человек, и нас повезли в город (этот город звался Кифорн). Привезли на биржу труда, где 15-ти из нас сказали, чтобы мы вышли из машины, и завели в дом, где нас ожидали уже хозяева. Там нас стали разбирать хозяева, меня взал хозяин, которого звали Альберт Ведмеуер. И мою сестру двоюродную взяла хозяйка. Нас опять привезли на железнодорожный вокзал и там нас хозяева посадили в автобус и повезли. Привезли в село, которое называется Везендорф. Там мы вышли, и хозяева нас повели пешком в то село, где они жили, село это называется Вестергольц. И так пошла моя жизнь в этом селе у хозяина Альберта Векмеуер, село Вестергольц, улица Вейзенберкер, дом 3. И я у него была с августа 1943 года по май 1945 года, когда кончилась война. Хозяин с хозяйкой, которую звали Дорота, их сын Альберт, при мне в 1944 г. родилась дочь, которую назвали Элизабет, и был еще отец хозяина. Такая была семья моего хозяина, они обращались со мной очень хорошо, я не могу плохое слово сказать о них, мы садились кушать за один стол, что они кушали, то и я. Я работала по дому, доила коров, готовила пищу для свиней, а остальное время ездила с ними на поле работать, и так каждый день — одно и то же, правда, зимой только по дому выполняла работу. Хозяин мне ничего не платил.
А когда кончилась война 9 мая 1945 года, нас освобождали американские войска, это было в апреле, но числа не помню. Я знаю, что мы были на поле, садили картошку, а потом где-то там, в конце мая нам объявили, чтобы мы собирались в лагерь. Возле сел Везендорф и Вестергольц был лагерь русских военнопленных, то их по окончании войны вывезли из этого лагеря. И вот нас из окружающих сел в тот лагерь собрали, кормили хорошо. А потом пришли машины, и нас посадили в машины и повезли в другой лагерь, какой лагерь, какой город, я не помню. Мы в этом лагере были 2 суток, а потом нас американцы повезли в лагерь, который лагерем не назовешь, это был немецкий военный городок, там были четырехэтажные казармы, говорили, это был сборный пункт, откуда отправляли к русским войскам в Тедеер. Там мы пробыли около месяца, нас тоже кормили хорошо, а потом пришли машины, нас посадили и повезли. А когда нас везли машинами, то перевозили через речку по понтонному мосту. Вроде бы эта речка была Эльба, точно не знаю.
Дальше привезли нас в какой-то город ночью, выгрузили на вокзале всю колонну машин, и мы были до утра там. Утром пришел состав товарняка, и нас погрузили американские военные и повезли, дали нам на дорогу продукты. Привезли на территорию ГДР, где нас встретили русские власти, разгрузили среди степи, сказали, что покормить не могут, и стали предлагать работу, кто пожелает, при воинских частях. Кто соглашался, а больше нет. Потом нам сказали, что у них машин нет нас везти, что мы должни идти пешим строем, и так нас повели. Привели в какой-то город, там погрузили в вагоны и повезли. Я уже не могу сказать, сколько нас везли — сутки, больше, или меньше, привезли в город, который я не знаю, как назывался, разгрузили и опять объявили, что не могут везти всех, дадут машины только для наших вещей. Снова нас никто не кормил и сказали, что нас поведут в лагерь. Повели через какие-то поля, на одном поле был посеян горох, тот, кто шел первым, ел горох, средние ели зелень, а остальные ничего.
И вот нас привели в лагерь. Лагерь был очень большой, назывался Бартик, он был под лесом, на берегу какого-то залива. Недалеко был город Росток. Нас из этого лагеря никуда не выпускали, охраняли как заключенных. Кормили здесь очень плохо, давали одну баланду, что ложкой не было чего взять, обращались там с нами как с самыми последними, обзывали плохими словами, ругали. Потом нас разделили по областям по баракам и отправили на уборку урожая на территорию Польши, где были немецкие поселения. При отступлении немецких войск это все было брошено: и дома, и посеянные поля. Нас привезли в город, что назывался Дойчекрое, разгрузили, посадили на военные подводы и стали развозить по селам, которые были брошены, и так нас привезли в небольшое село около 20 домов. Ночью нас разгрузили из подвод и стали мы там работать, убирать урожай, снопы с поля носили руками в это село, и так пока не убрали картошку и буряки, в общем, все с поля.
Потом мы прошли в другом селе проверку НГБ или КГБ, я не знаю, как назвать, и нам дали справки, а потом пришли машины, нас собрали из окрестностей и повезли на Родину. Привезли в Белоруссию в лагерь в город Барановичи. Уже была глубокая осень, был снег, а мы с лета были раздеты, т.е. одеты по-летнему. А мы еще здесь, в лагере строили землянки, поскольку бараки были дощаные, и в них было очень холодно, а когда построили землянки, то там топили печку железную и было тепло. В этом лагере были больше месяца, а потом нас отправили домой. Отвели на вокзал, посадили в санитарный поезд, которым возили раненых, и повезли. В г.Харькове стояли 3 суток на сортировочной, где нас гоняли на работу. Там нас заставляли выбирать рыбу соленую, она была перемешана с соломой, и когда выбрали, тогда нас повезли дальше. Люди, которые были из Харькова, вышли и пошли домой, и так проезжали вокзалы, люди выходили. Нас привезли в Запорожье и разгрузили всех, а в Крымскую область стали добираться, кто как мог.
И вот я приехала домой, дома меня встретили мои родные. Очень было голодно. И пошло мое мытарство: нас презирали как изменников Родины. Ходила в колхоз на работу до 1947 года, а в 1947 году был голод, чуть не умерла. После голода я еще до 1953 года работала в колхозе, потом ушла на производство, где и работала до пенсии. Разве можно на нее прожить, и еще надо за все платить: за газ, свет, воду. Я не живу, я только существую. А как говорится, живой в землю не полезешь, вот и ждешь своей смерти, а она еще не пришла. Ладно, хватит писать, я в данный момент очень болею и хожу с палочкой.